Молдаванка не отпускала меня. Следующий пункт назначения – похоронное агентство Анубис, которому я задолжал денег за транспортировку тела. Слово “задолжал” не совсем правильное, потому что в долг у этих ребят ничего не брал. Но раз так вышло, что похоронный агент был в сговоре с полицейскими, то рассчитывать на исполнение закона не приходилось. Отдам деньги за доставку тела в морг, и никаких дел с ними иметь не буду.
Мне попадались статьи в интернете о моргах и том, как ритуальные агентства берут в заложники тело покойного, пока родственники не выплатят огромную сумму. Угодить в подобную историю не хотелось, лучше как можно скорее разобраться с Анубисом. Не зря же они используют рекламный слоган: приходит время, когда все остальное не важно. Обдерут как липку, еще и спасибо им скажешь, что легко отделался.
Их офис был недалеко от коммунального спецпредприятия. За пять минут дошел до Михайловской площади, а оттуда уже рукой подать до улицы Бабеля, 12.
Анубис
Двухэтажное здание со стеклянным фасадом, облицованное черной глянцевой плиткой, выглядело основательно и печально, как лакированный гроб. Не хватало только позолоченных ручек по бокам для полного сходства. Вокруг было пусто, лишь изредка проезжали за спиной машины.
Охранник на входе больше походил на швейцара в ливрее из гостиницы Бристоль, чем на работника похоронного агентства. Молча показал мне рукой в сторону кабинета менеджера, отвечающего за финансовые вопросы, и скорбно опустил глаза. Это вышло у него наигранно, мне стало не по себе. Ему стоит потренироваться перед зеркалом, прежде чем выходить с таким выражением лица к посетителям.
Ритуальный дом Анубис
Справа от входа выставочный зал с гробами, а в левом углу дверь менеджера. Кабинет казался просторным и совершенно не мрачным, благодаря высоким потолкам. Молодая женщина, лет тридцати, сделала приглашающий жест рукой и указала на стул. Они здесь не очень-то разговорчивые, в этом Анубисе.
Показал визитку ритуального агента, которую тот оставил, и спросил, есть ли у них такой сотрудник. Менеджер взглянула на карточку и закивала головой. Объяснил в двух словах, что хочу рассчитаться за перевозку тела из квартиры в морг, и дальше буду заниматься организацией похорон самостоятельно, без посредников.
Женщина грустно посмотрела и спросила адрес, откуда забирали тело. Затем взяла визитку и набрала агента:
– Алло, Вадик! У меня человек сидит, говорит ты ему позавчера помогал с доставкой в морг.
– (отвечают в трубке).
– Да-да, c этого адреса. Скажи, санитарный пакет считать? Без него вынесли? Хорошо, спасибо.
Санитарный пакет
О существовании санитарных пакетов услышал впервые, перевозчики в тот вечер их не предлагали. Тело вынесли завернутым в одеяло, как в ирландской песне про скрипача на лугу. Выходит, если бы сделали все по правилам, и завернули в черный полиэтиленовый мешок, пришлось платить дороже. А так цена осталась прежней – 900 гривень.
Попросил менеджера выдать накладную с чеком. Ожидал увидеть реквизиты Анубиса, но вместо этого там красовалась подпись с печатью неизвестной предпринимательницы. В случае непредвиденных обстоятельств, претензии будут не к агентству, а к этой бизнесвумен. Обычная схема по которой работают любители сэкономить на налогах.
Менеджер на всякий случай спросила, не желаю ли воспользоваться услугами агентства, и получив отказ, окончательно потеряла ко мне интерес. Я вышел на пустынную улицу имени Бабеля, и медленно пошел в сторону Привоза.
Универсал
Шел по Молдаванке и думал о завтрашнем вскрытии. Тело может бесплатно находиться в морге не более трех дней после установления причины смерти. За это время нужно получить свидетельство о смерти и кремировать по разумной цене. Согласно Порядку хранения и выдачи трупов, родственникам и другим лицам запрещено посещать трупохранилище и комнату, где одевают покойника. Тело мне выдадут в гробу, уже обмытым и одетым, санитары обязаны сделать все это бесплатно. Остается выяснить: у кого взять гроб, где нанять катафалк с грузчиками и как записаться в крематорий.
Ритуальные агенты берут деньги за организацию похорон. Но в моем случае организовывать ничего не нужно – дайте мне гроб, положите в него моего приятеля, загрузите в катафалк, а дальше печь крематория сделает свое дело. Где же найти человека, который возьмет деньги за такой минимум услуг? Сомневаюсь, что одесские агенты помогут мне с этим. Отлично подойдет какой-нибудь частник, не брезгующий маленькими заказами. Со своим катафалком, гробами и грузчиками.
Неожиданно вспомнил об Универсале. Когда обзванивал похоронные агентства, именно там предложили самую низкую цену. На карте один из филиалов находился как раз на Молдаванке, в двух кварталах от Еврейской больницы, если идти по Мясоедовской. Раз мне по пути, значит стоит туда заглянуть.
В начале двадцатого века на месте этого похоронного агентства работала небольшая фабрика господина Видермана по производству гробов. Рядом был склад строительных материалов господина Рубинштейна. Сейчас фабрики и склада там нет, но специализация, как это часто бывает в Одессе, не поменялась.
На двери агентства болтался навесной замок и наклеено объявление с номером телефона, по которому я позвонил. Женщина на том конце сказала, что похоронами занимается человек по имени Александр. По поводу покупки гроба обращаться тоже к нему, потому что в магазине, возле которого я стоял, продаются лишь венки и траурная атрибутика. Если интересуют ритуальные принадлежности, то женщина готова придти и открыть магазин. Но ритуальные принадлежности меня не интересовали.
Позвонил Александру из Универсала и рассказал о своей проблеме. По голосу это был мужчина лет пятидесяти. Он задавал конкретные вопросы, не размазывая кашу по тарелке:
– Тело большое? Тяжелое?
– Нет, покойный был небольшого роста и щуплый.
– Тогда можно не четыре грузчика сделать, а двоих. Еще попробуем сэкономить на гробе.
– Да, гроб попроще - все равно никто не увидит.
– Скорбящих мало?
– Только я один.
– Значит, смотрите: гроб 850 гривень, катафалк 1000 гривень и грузчики 600 гривень. В крематории еще возьмут около полутора тысяч.
– То есть в 4000 гривень уложусь? Никаких дополнительных расходов?
– Уложитесь. Все будет как я вам сказал.
Мы договорились, что как только получу свидетельство о смерти в ЗАГСе, то сразу дам знать. С крематорием он разберется самостоятельно, беспокоиться не нужно. Главное, дождаться результатов вскрытия, получить в морге медицинское заключение и зарегистрировать смерть. Все остальное агентство Универсал возьмет на себя.
Справка о вскрытии
На следующий день я пришел к зданию бюро судебно-медицинской экспертизы в Валиховском переулке. Чудовищный запах мертвой плоти и формалина так сильно бил в нос, что было трудно сосредоточиться. Это даже не запах, а тяжелая беспросветная вонь, вызывающая рвотные позывы. Поскорее бы отсюда выбраться, пока вся одежда не пропиталась этим зловонием.
Регистратура морга
В регистратуре морга сказали, что тело только-только начали вскрывать, и придется подождать часа три, не меньше. Оставил им паспорт покойного и пошел прогуляться по району.
Валиховский переулок под завязку напичкан медицинскими учреждениями. В дореволюционное время здесь была станция скорой помощи, а также клиники и корпуса медицинского университета; некоторые выполняют свою функцию до сих пор. Из середины студенческого квартала торчит огромная кирпичная труба бывшего крематория. Глядя на нее, в голову приходят мысли о тщетности бытия.
Люблю гулять по исторической части города. Здания можно погуглить в смартфоне и выяснить, кто и для чего их построил. Я знаю, что за красивыми фасадами скрывается ужасный коммунальный быт одесситов, но стараюсь об этом не думать. Как же так получилось, что в таких роскошных домах живут такие невзрачные люди? Особенно удручают балконы из вагонки, закрывающие собой лепные украшения на фасаде – не могу к этому привыкнуть. Однако, пора возвращаться в морг.
Валиховский переулок
Мне отдали паспорт приятеля и сказали четырехзначный номер, который присвоили его трупу. Врачебное свидетельство о смерти выдавали в соседнем здании. В кабинете врача было много всякого хлама: дряхлая советская мебель, папки с бумагами и два раздробленных черепа на полке. Во многих одесских учреждениях присутствует эта атмосфера запущенности и нелюбви к собственному рабочему месту.
Я назвал номер и показал документы, удостоверяющие наши с покойным личности. Хотя, если быть точным, то мой приятель уже не был личностью, а стал скорее сущностью. Расписавшись в получении, бегло пробежался по документу с печатью отдела судебно-медицинской экспертизы трупов. На обратной стороне заключения, в одиннадцатом пункте, значилось, что причиной смерти была острая легочно-сердечная недостаточность. Одним словом, умереть мог от чего угодно, но меня заинтересовало не это:
– Скажите, а почему на заключении написано, что оно предварительное?
– Потому что так оно и есть.
– А что это значит? Будет еще одно вскрытие?
– Нет, не будет. Повторное вскрытие и окончательное заключение делают, если вас интересует более точная причина смерти? Вас она интересует?
– Нет, не интересует.
– Тогда все. Еще есть вопросы?
– Место проживания и место смерти с ошибкой указаны. Исправьте, пожалуйста.
Врач посмотрела на седьмой и восьмой пункты заключения, тяжело вздохнула и велела подождать в коридоре. Пустые бланки для заключений хранились где-то в сейфе, а нужного человека как всегда нет на месте. Прождал полтора часа за дверью, вдыхая ужасный смрад морга, пока переделывали заключение. Наконец мне вручили исправленную версию, которую я внимательно осмотрел, зная о бюрократических привычках одесситов.
Пора посетить ЗАГС: рабочий день еще не закончился, наверняка успею. Обменяю там медицинское заключение на свидетельство о смерти.
Свидетельство о смерти
Одноэтажный особняк в стиле неоренесанс незаметно угнездился на Среднефонтанской улице. Исторических строений в том районе нет, и здание ЗАГСа выглядит оторвано от общей картины. Входная дверь отдела государственной регистрации смерти подперта какой-то бутылкой с водой, чтобы не закрывалась. Обстановка внутри скудная, зато хорошо сохранились артефакты времен советского застоя. Стулья там настолько скрипучие, что хочется сесть и тихонько плакать, подскрипывая в такт меланхолии.
Одесский ЗАГС на Среднефонтанской
Молодая беременная девушка в кабинете была сильно раздражена. Отвечала отрывисто и неохотно, но дело свое делала. Она оторвала от врачебного заключения специальный корешок снизу, по пунктирной линии, и отдала мне. Там стояла печать морга и написано, что справка о причине смерти к форме №106/о выдается для захоронения. Медицинское заключение девушка забрала себе и попросила освободить кабинет. Через десять минут вручила мне две бумаги:
- выписку из государственного реестра о смерти для получения помощи на похороны
- свидетельство о смерти на светло-коричневом бланке с печатью и серийным номером
Деньги от государства на погребение вещь нужная, но получить могут близкие родственники или несовершеннолетние. Сумма там около 4000 грн, мне бы как раз хватило, но покойному я никем не приходился. Похоронить за свой счет мне не сложно, только не хочется платить посредникам и пользоваться навязанными услугами. Мне известно, что государство недополучает налогов из-за любви своих граждан к серым схемам в бизнесе. Но такова жизнь, даже обеспеченные депутаты Верховной Рады не брезгуют денежными компенсациями из бюджета, на поездки и жилье.
Я вышел на улицу и позвонил Александру из Универсала, чтобы сообщить новость. Он предложил начать завтра в полдень. Время мне подходило, я согласился.
Морг
На следующий день пришел в морг пораньше, потому что не знал с чем придется столкнуться. Каждые десять минут катафалки с логотипом Анубиса вывозили очередного покойного, работал настоящий конвейер. Родственники и близкие, ожидающие у металлических ворот бюро судебно-медицинской экспертизы, незаметно появлялись и исчезали. Лица у всех были похожие и какие-то растерянные. При появлении катафалка женщины обычно начинали плакать, а мужчины опускали глаза.
Ритуальные агенты в черной форменной одежде с нарукавными повязками, уходили вглубь двора, заворачивая за угол здания, а потом оттуда выезжал катафалк. Я тоже пошел туда и оказался в небольшом внутреннем дворе, где было несколько микроавтобусов. В дальнем углу, прислонившись к стене, стояла крышка гроба с рюшами и лентами, возле нее курили четверо грузчиков. Они показали мне дверь, где оформляют документы на выдачу:
– Получишь там талончик, а потом вон туда иди.
– А что там?
– Там тело выдадут.
Из этих дверей забирают покойников
Мужчина средних лет перебирал бумаги на столе и одновременно разговаривал по телефону, прижимая его плечом к голове. Он вскользь посмотрел на меня, продолжая заниматься своими делами. Я достал свидетельство о смерти, назвал присвоенный моргом номер и сказал, что хочу забрать тело. Не отвлекаясь от телефонного разговора, мужчина изучил документы, а потом выдал маленький клочок бумаги с печатью.
В Одессе нужно за всеми смотреть и проверять, иначе окажешься в беде. Я наизусть помнил четырехзначный номер тела, поэтому не удивился, обнаружив в талончике другой:
– Это не тот труп, у меня другой номер.
– Мда, и правда.
– Исправьте, пожалуйста.
Мужчина ничего не сказал, даже не извинился – просто написал новую бумажку. Мне не хочется думать, что одесситы сознательно допускают мелкие ошибки в документах, но сталкиваюсь с этим постоянно. В миграционной службе, в одесском БТИ, в нотариальной конторе. Если воспринимать такие действия как форму саботажа, тогда понятно, почему в Одессе принято платить всяким проходимцам, не задумываясь о последствиях. Преграды на каждом шагу отбивают охоту самостоятельно заниматься делами. Так здесь принято, так здесь заведено. Но я не одессит, и мне все равно, что обо мне подумают.
В помещении, где выдавали покойников, было темно. На тележках лежали трупы с неестественно заостренными кверху носами. Часть была уже одета и обута, а остальные накрыты простынями, из под которых торчали голые ступни. Воздух казался отравленным, как будто холодильники морга переполнены до краев, и мертвые тела складывают друг на друга в коридоре.
Работник морга выбрасывает одежду покойных
Взгляд у санитара был не совсем обычный. Не хочу обидеть этого человека, но в его глазах тлели угольки настоящего безумия. Резиновые перчатки, одежда, маска, медицинская шапочка и даже очки с толстыми линзами испачканы кровью. Признаюсь, на какое-то время напрочь вылетело из головы, что я здесь делаю и зачем пришел. Из темного угла послышался женский голос, вернувший меня к реальности:
– За одевание будет что-нибудь?
– Одевание?
– Дадите что-нибудь?
– В смысле? А, точно: вот талончик и пакет с вещами для покойного.
– Это все? Больше ничего не будет?
– Не будет.
Чистую одежду и кроссовки взял из своих запасов, специально не покупал. На всякий случай положил в пакет белую простынь и маленькую подушку, купленные в магазине JYSK на Среднефонтанской. Об этих постельных принадлежностях вскользь упоминали похоронные агенты, как обязательной атрибутике.
Санитарка забрала вещи, что-то негромко сказала своему коллеге и попросила меня выйти. Воздух во дворе теперь казался свежим, несмотря на высокую концентрацию формалина. Через пять минут подъехал микроавтобус Mercedes-Benz белого цвета. Это был Александр из Универсала, он приехал чуть раньше, чем договаривались, и мне это понравилось. В Одессе люди опаздывают, придумывая нелепые оправдания, и крайне редко извиняются. Время не такая ценная валюта, как доллары под подушкой.
У Александра было крепкое рукопожатие и серьезное лицо, когда выражал мне свои соболезнования. Он открыл задние двери микроавтобуса, чтобы показать привезенный черный гроб. В салоне пахло горелыми свечками и еще чем-то церковным. Гроб лежал между сиденьями на полу, рядом скучал напарник Александра. Вдвоем они занесли гроб в помещение, где находились покойники. Моего приятеля к тому времени одели, его труп лежал на каталке. Выглядел он намного лучше, чем при жизни.
Мужчины из Универсала переложили тело в гроб, а потом обратились ко мне:
– Прощаться сейчас будете или в крематории?
– Я с ним уже попрощался.
– Тогда мы заколачиваем?
– Да, можете заколачивать.
Вместо молотка и гвоздей, напарник Александра принес из автобуса аккумуляторный шуруповерт. Выглядело это немного странно, как будто не крышку гроба прикручивали, а собирали мебель из IKEA. Движения были будничные и естественные: вжик-вжик-вжик, и все готово. Слово “заколачивать” обладает неким фатализмом, в отличие от слова “прикрутить”, поэтому его употребляют, применительно к современным гробам. Есть в слове “прикрутить” нечто ненадежное, эфемерное. Ведь то, что прикручено, можно открутить, тогда как заколоченное – только вырвать.
Гроб занесли в автобус и мы поехали в крематорий. Совсем скоро эта история подойдет к концу.
Крематорий
Таировское кладбище, на краю которого тихонько дымит одесский крематорий, одно из самых крупных в Украине. Само же здание не выглядит монументальным и похоже на сельский клуб в районном центре. Я рассчитывал увидеть мрачную дымящую трубу, устремленную в пасмурное небо, но ошибся. Труба была настолько короткой, что из-за резких порывов ветра, дым иногда прижимался к земле.
Вытянутая черная арка у входа служила ориентиром. Напротив стояли катафалки, неподалеку курили водители с грузчиками. Когда вошел в траурный зал, священник проводил службу над открытым гробом. В основе дизайна интерьера этого зала с высокими потолками, лежал синтез прагматических и художественных решений, который называется одесский ремонт. Декоративная штукатурка красноватого оттенка, темная плитка на полу, матовый натяжной потолок, дешевые ламинированные двери под дерево и пластиковый роллет, отделяющий мир мертвых от мира живых.
Белая пластиковая перегородка, вкупе с остальными деталями интерьера, придавала помещению казенный вид, напрочь убивая сакральную атмосферу прощания. Казалось, что гроб уезжает по ленте транспортера в багажное отделение аэропорта, а вовсе не в печь. Меня огорчает неизящный подход к ритуальному действу. Но для одесситов это нормально, для них такая обстановка привычная. Живут безвкусно и так же уходят.
Траурный зал крематория
Договор на организацию и проведение кремации заключил в кабинете справа от входа. Вернее не договор, а два договора. Но перед этим выбрал урну для праха, самую простую и дешевую. На первом договоре стояла печать и реквизиты Спецпредприятия коммунально-бытового обслуживания, что на улице Комитетской. Того самого, где крысы перегрызли телефонный кабель. Получается, они не только хоронят бездомных, но еще и кремацией занимаются. Общая сумма составила 1435 грн:
- Оформление договора 10 грн
- Кремация 1050 грн
- Урна для праха 375 грн
Второй договор скреплен печатью предпринимательницы на сумму 240 грн. Неразборчивым почерком предлагались услуги по хранению тела в холодильнике, аренде траурного зала и еще какие-то три позиции. Срок исполнения моей заявки - трое суток. После того как гроб уедет из траурного зала по ленте транспортера, в печь его поместят не сразу, а в порядке очереди. Я не увижу, как языки пламени обхватывают гроб со всех сторон – такое бывает только в кино. Прах обещали выдать не раньше, чем через три дня от даты прощания.
Бумажная волокита закончилась, пришло время прощаться. Гроб с телом моего приятеля установили на постамент и оставили нас наедине. В те несколько минут я почему-то думал о совершенно посторонних вещах. Таинство смерти и мистический опыт переживания обошли меня стороной. На футбольном матче, во время исполнения гимна, возникает больше торжественных чувств, чем в этом помещении. Внезапно окошко открылось и гроб поехал внутрь стены. Чьи-то руки подхватили его там с двух сторон и переложили на тележку. В траурный зал заносили нового покойника.
Спустя несколько дней забрал урну с прахом: внутри был розовый полиэтиленовый пакет, доверху наполненный пеплом. Она весила около трех килограммов, поэтому взял двумя руками. Одна из кладбищенских собак захотела незаметно укусить меня за ногу, но я замахнулся на нее урной, и она отбежала. Представив, как это могло выглядеть со стороны, я громко рассмеялся. Шел по тропинке к выходу и смеялся. Но никто не обратил на меня внимания, лишь ветер качал венки на свежих могилах.
